Латинское изречение гласит, что самое четкое определённое в жизни это смерть, а к неопределенности относится час жизни. Но в жизни появляются ситуации, когда нет реальной возможности определить четкую грань между жизнью и смертью. Речь в нашей статье пойдет о летаргическом сне, как одном из самых непонятных состояний организма, не поддающемуся объяснениям учёным со всего мира. Что же такое летаргический сон?

Летаргический сон — это болезненное состояние человека, очень близкое и похожее на сон, для которого характерна неподвижность, отсутствие реакций на любые внешние раздражители, а также резкое снижение всех внешних признаков жизни.

Летаргический сон может иметь длительность, как несколько часов, так и растянуться до нескольких недель и лишь в редких случаях доходит до нескольких месяцев, лет. Летаргический сон наблюдается и в гипнотическом состоянии

Летаргический сон — причины

Причинами летаргического сна выступают такие состояния, как истерия, общее истощение – , сильное волнение, стресс

Признаки летаргического сна

Уснувшего человека отличить от умершего уж очень сложно. Дыхание незаметное, температура тела становится такой же, как окружающая среда; сердцебиение еле ощутимо (до 3 ударов в мин.).

Проснувшись, человек моментально догоняет свой календарный возраст. Люди стареют молниеносно

Летаргический сон — симптомы

При летаргическом сне сознание заснувшего обычно сохранено и больные воспринимают, а также запоминают все окружающее, но не могут отреагировать на него.

Необходимо уметь отличать и выделять заболевание от энцефалита, а также нарколепсии. В самых тяжелых случаях проявляется картина мнимой смерти, когда кожа становится холодной и бледной, а зрачки совсем перестают реагировать на свет, при этом дыхание, а также пульс трудно ощущается, понижается артериальное давление, а повышенные болевые раздражения не способны вызвать каких либо реакций. На протяжении нескольких суток заболевшие не пьют и не едят, наступает прекращение выделении мочи, а также кала, идет резкая потеря веса и обезвоживание организма.

Лишь в легких случаях сна присутствует неподвижность, ровное дыхание, расслабление мышц, редкое вздрагивание век, а также закатывание глазных яблок. Способна сохранится возможность глотания, а также жевательные и глотательные движения. Частично способно сохранится и восприятие окружающего. При невозможности кормления процесс поддержания организма осуществляют с помощью зонда.

Симптомы трудно определяемы и какой природы они бы не были, существует очень много вопросов без ответов.

Одни врачи относят заболевание к нарушениям обмена веществ, а другие считают одной из патологий сна. Основанием последней версии стали проведенные исследования американским врачом Юджином Азеринским. Врач вывел интересную закономерность: в фазе медленного сна организм человека подобен неподвижной мумии и лишь спустя полчаса человек начинает ворочаться, поворачиваться, а также произносить слова. И если именно в это время произойдет пробуждение человека, то оно будет очень быстрым, а также лёгким. После такого пробуждения, уснувший помнит, что ему снилось. Позднее этот феномен объяснили так: в фазе быстрого сна активность нервной системы чрезвычайна высока. Именно на фазу неглубокого, поверхностного сна припадают разновидности летаргического сна. Поэтому, выходя из этого состояния, пациенты способны детально описывать, что происходило, когда они якобы были без сознания.

Из-за длительной обездвиженности человек из-за сна возвращается в мир с букетом болезней (пролежни, сосудов, септическое поражение почек, а также бронхов).

Самый долгий летаргический сон произошел с 34-летней Надеждой Лебединой после ссоры с мужем. Женщина уснула в состоянии шока и проспала 20 лет. Этот случай занесен в книгу Гиннеса.

Летаргический сон Гоголя был ошибочно воспринят как смерть. Этому свидетельствовали обнаруженные царапины на внутренней обшивке гроба, а отдельные фрагменты ткани находились под ногтями, и было изменено положение тела гениального писателя

Летаргический сон — лечение

Проблема лечения остается и в настоящее время. С конца 1930 годов начали применять кратковременное пробуждение таким способом: сначала вводили внутривенно снотворное, а потом возбуждающий препарат. Такой метод лечения позволял живому трупу на десять минут прийти в себя. Эффективны оказались и сеансы гипноза в лечении.

Зачастую люди после пробуждения утверждают, что стали обладателями необычных способностей: заговорили на иностранных языках, стали читать мысли, а также исцелять недуги.

По сей день застывшее состояние организма – это загадка. Предположительно — это воспаление мозга, которое делает уставшим организм и он засыпает.

""Первое, что мы должны сделать в Церкви и в образовании, - это заново открыть для себя саму смерть. Это звучит наивно, ибо мы все умираем и просто "не можем не знать" о ней. Но смысл смерти извратился, и потому чрезвычайно важно открыть, очистить его. Необходимо раскрыть христианский смысл смерти в противовес секулярному и гуманистическому взгляду на неё, раскрыть смысл смерти как не созданной Богом, как не (в самом глубоком смысле слова) "естественного события", как события в высшей степени "не естественного" и потому трагического. Знание, что смерть - это "наказание за грехи": где оно в современном погребении? В гуманизме к смерти относятся как к очень неприятному, но "морально нейтральному" явлению. Но мы должны увидеть, что в этом мире смерть, с одной стороны, - всемогущая властительница, но с другой она - самозванка! Смерть каждого человека - незаконна, каждый раз, когда кто-то умирает, - это оскорбление Бога! Бог не создавал смерти. И так мы приходим к тому, что смерть - это трагедия , ибо она - разлучение не только с теми, кто любит меня или кого люблю я, но разлучение с Самим Богом. И это значит, что христианское понимание смерти (и в этом оно кардинально отличается от гуманистического) - трагическое. В разговоре сегодня мы многие вещи можем назвать "трагическими", даже зубную боль, но я имею в виду "трагедию" в древнегреческом смысле этого слова, как tragodia . Трагедия - это столкновение, конфликт, который выходит далеко за пределы области неприятных ощущений нашей жизни. Таким образом, в первую очередь мы должны заново открыть для себя смерть как трагедию .

Второе утверждение, которое мы заново должны провозгласить в нашем образовании, в нашей проповеди, в нашем вероучении, в нашем богословствовании, - это, конечно, о смерти как победе . Смерть не перестаёт быть трагедией, но она и победа. Я уже много говорил о том, что Христос уничтожил смерть. Но, видите ли, в понятиях христианства это означает, что каждая смерть должна быть уничтожена. Например, моя смерть ещё не уничтожена, потому что я ещё не умер. Моя смерть всё ещё может быть отрицанием Христа, может быть не трагедией, но последним грехом. Таким образом, смерть следует рассматривать как победу, которую нужно всё время одерживать. Именно поэтому Церковь пребывает в нашем мире, она не говорит: "Сидите и ни о чём не волнуйтесь, все проблемы были решены две тысячи лет назад". Каждый раз - та же самая борьба, те же самые "схождение" и " восхождение", каждый раз мы видим уникальность каждой жизни, уникальность каждой смерти. Было бы поистине ужасно, если бы человек, выслушав богословие Великой Субботы, вошёл в комнату, где только что умер ребёнок, и сказал родителям: "подумаешь! Христос воскрес!"

На самом деле мы всё время забываем о существовании христианского измерения во всём, что касается страдания. Таинство страдания - одно из величайших таинств христианской веры. Христос не отменяет страдание как страдание, Он наполняет его новым смыслом, Он победно заявляет: "Если ты страдаешь, то страдаешь вместе со Мной, потому что Я страдал вместе с тобой". Он не говорит: "Ты не страдаешь, это, знаешь ли, всё иллюзия". Это очень нелегко понять. Смерть как победа - где она происходит? Я бы ответил на это - на многих уровнях: в сознании, в душах тех, кто страдает, но и в литургии смерти , которая есть вершина этой победы.""

Литургия и жизнь

Раннее утро, тихая литургия. О. Александр никогда не бывал так счастлив, просто счастлив, как тогда, когда готовился к литургии в будний день. Он шел пешком в семинарию, входил в пустую церковь, смотрел на падавшие сквозь окно первые лучи зимнего солнца и радовался тихой, молчаливой встрече с алтарем, поправлял покровы, зажигал свечи… Он знал, что скоро начнут приходить люди - сослужащие священники, нервные дьяконы, хористы, сонные студенты, и он был к ним готов. Он часто говорит о том, как любит эти тихие утренние часы. Весь день, каждый день его одолевали телефонные звонки, визиты, проблемы. Но ранняя литургия была благословенным временем, проведенным в Царстве Небесном. Для него в этом было все - радование природе, возможность освободиться от повседневных забот, стояние у Креста, высшее счастье Причастия у алтаря, ибо именно здесь с самого раннего детства желал он находиться, отсюда он проповедовал Царство Божие, здесь он больше всего страдал и острее всего радовался. Почему страдал? Потому что здесь он особенно явственно ощущал неудовлетворительность, недостаточность своей жизни, своей деятельности, своей проповеди, ощущал несоизмеримость их с Царством Божиим, в котором он находился во время литургии и которое есть любовь, и мир, и благодарение.

Вспоминаю, как во время одного из наших утренних разговоров я задавала Александру множество вопросов о смерти: что происходит через три дня? в чем значение девятого дня? что такое чистилище? что будет на Страшном Суде? и т. п. Меня все больше раздражало отсутствие ясных ответов, я начинала сердиться. И тут Александр повернулся ко мне и очень серьезно сказал: «Льяна, не подглядывай!» - и продолжил цитатой из послания апостола Павла к коринфянам: «…не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (2:9). Как часто он приводит эту цитату с полной верой, доверием и предвкушением! Он был интеллектуалом, мыслителем, но я знала, какой простой и доверчивой была на самом деле его вера. Эти слова - «Не подглядывай!» - являют, как простая сила веры и уверенность в незаслуженном милосердии Божием позволяют нам достичь Царства Божия: «Господи, хорошо нам здесь быть!»

Больше всего Александр любил служить, учить и, особенно, писать. Но времени на все катастрофически не хватало. Ему приходилось писать под давлением обстоятельств, его всегда поджимали сроки, к которым нужно было сдавать материал. В Лабель, во время каникул, он проводил большую часть дня за письменным столом. Но служить у алтаря было для него высшей радостью, и эту радость он умел передать окружающим - студентам, коллегам, семье. Мы все делили с ним эту радость. Именно благодаря Александру Давид Дриллок научился понимать, любить, переживать церковные службы с немеркнущей радостью и даже через двадцать лет после его смерти подходил ко мне после утрени Страстной среды, на которой поется особый, очень красивый канон, и говорил мне: «Матушка, я знаю, что отец Александр был сегодня с нами», а после кондака Вознесения: «Помните, как отец Александр его любил?» Так что теперь, размышляя о том, что было истинным центром жизни Александра, я могу с полной ответственностью сказать: Божественная литургия у алтаря Господня.

Александр часто ездил навестить своих бывших студентов, он любил их и делал все возможное, чтобы поддержать молодых священников. Один раз Александр сослужал с одним из таких своих бывших учеников, антиохийцем, на архиерейской Божественной литургии. Этот молодой священник делал так много ошибок! После литургии, сняв облачение, растрепанный, потный, счастливый молодой человек вышел к своим прихожанам и сказал: «Я научился всему, что знаю и умею, у любимого мною отца Александра!» Александр внутренне поежился и усомнился в том, что тот научился в семинарии хоть чему–нибудь. Но второй мыслью его было то, что, несмотря на все ошибки и огрехи в службе, антиохиец знал «единое на потребу», а именно - он любил Господа.

Александра часто приглашали читать лекции в католических или епископальных семинариях и церквах. Вселенский характер христианства в Америке, терпимость, разнообразие и заинтересованность такого большого числа людей наполняли Александра бесконечной благодарностью. Ехал туда он обычно неохотно, устав от многочисленных дел, но возвращался вдохновленный и полный сил: «Где двое или трое собраны во Имя Мое…»

Всю жизнь Александр очень много читал. Разнообразие его интересов поражает, но можно отметить, что больше всего он любил мемуары, дневники, биографии и автобиографии. Глубина и разнообразие человеческих жизней увлекали его. Он читал об атеистах, никогда не обрушиваясь на них с критикой, но пытаясь понять, как и почему человек придерживался таких взглядов. Он читал о гомосексуалистах, политиках, богословах, евреях, мусульманах. Никогда он не судил тех, о ком он читал. Он мог отмечать слабые стороны, фальшивые нотки, неубедительные аргументы и точки зрения, но никогда не осуждал. Он действительно давал всем шанс убедить себя, не просеивая чужие идеи сквозь фильтр собственных убеждений. Поэзия была не только близка его сердцу, она была частью его. Обладая прекрасной памятью, он наизусть читал Верлена, Пушкина, Тютчева, Роберта Фроста, Каммингса, Рембо и др.

Александр интересовался и политикой, особенно самими личностями политических деятелей, с интересом следил за выборами (пройдет? не пройдет?), никогда, впрочем, не увлекаясь узкопартийными страстями. Он действительно был настоящим демократом, уважающим способность американского народа выбирать и потом принимать результаты выборов. Следил он и за французской политикой, регулярно читал еженедельники «Экспресс», «Ле Пуант» и др.

Собираясь на лето в Лабель, Александр с пристрастием подбирал книги для летнего чтения. Он никогда не скупился покупать книги, и дом был полон книг, отражающих разносторонние интересы хозяина. Его прекрасная память хранила имена, даты, события и т. д. «О да, это тот, который написал…» Бывая в Париже, он бродил по любимым книжным магазинам, таким как «Либрери Галлимар», а рыться в книгах было его любимым занятием, и я до сих пор вспоминаю с долей стыда, как мне иногда приходилось его торопить.

На протяжении своей жизни Александр несколько раз брался за ведение дневника. Первый дневник относится к годам его юности. А дневник, начатый в 1973 году, он вел до самой смерти. Писал он для того, что «соприкоснуться с самим собой». Этот дневник впускает читателя во внутренний мир Александра, показывает, как он жил последние десять лет своей жизни. Посредством дневника он наблюдал людей, жил с ними, общался с миром. Дневник - это не пристальный анализ самого себя, а скорее способ увидеть себя в контексте всего творения, способ «объяснить» себя себе самому.

Всю жизнь Александра окружали друзья. Эти друзья принадлежали к самым разным слоям общества.

Какое–то время нас просто осаждали диссиденты, приехавшие из Советского Союза. Александр привлекал их своим гостеприимством, широтой взглядов, ясными убеждениями и пониманием того, что им пришлось пережить на родине. В пасхальную ночь они приезжали в семинарию, а после ночной службы собирались в кабинете Александра с водкой и колбасой. Курили они так много, что скоро кабинет наполнялся дымом. И эти люди, среди которых было много неверующих, или еще не верующих, были и евреи, и бывшие марксисты, тем не менее, оказывались способны полностью разделить с нами радость Пасхи, ту радость, которую излучал Александр, несмотря на жуткую усталость после Страстной недели.

Иногда я боялась, что из Александра буквально «выпьют» жизнь. Но он обладал удивительной способностью восполнять энергию посредством чтения и тишины, которых, впрочем, было так мало! Несколько часов утром между утреней и первой лекцией, дорога до семинарии и обратно, наслаждение свежевыпавшим снегом, быстро промелькнувшая перед глазами сквозь ранний утренний туман картина из чужой жизни в освещенном окошке одного из домов, - все это обновляло дух Александра и готовило его к новому дню.

«Для ранних христиан всеобщее воскресение — именно всеобщее, это — космическое событие, исполнение всего в конце времен, исполнение во Христе. И этого славного исполнения ожидают не только усопшие, его ожидают и живые и вообще все творение Божие. В этом смысле, по словам апостола Павла, мы (я имею в виду и живых, и умерших) все мертвы — не только те, кто покинул эту жизнь, но и все те, кто умер в воде Крещения и вкусил Христово воскресение в воскресении Крещения.

Мы все умерли, говорит апостол Павел, и наша жизнь — не только жизнь усопших, но и жизнь живых, — „сокрыта со Христом в Боге“ . И я еще раз повторю (потому мы так привыкли уже к этим словам, что воспринимаем их как некую музыку, не думая о ее смысле): жизнь сокрыта со Христом, а Христос — жив, смерть не имеет над Ним власти. Так, живые или мертвые, в этом ли мире, чей образ проходит, или покинув его, мы все живы во Христе, ибо мы соединены с Ним и в Нем имеем свою жизнь.

Такова христианская революция по отношению к смерти. И если мы не поймем этот поистине революционный, поистине радикальный характер христианства — революционный в отношении религии, всего, что человек относил к таинственной реальности смерти, если мы этого не поймем, то мы не сможем понять и истинный смысл обращения Церкви с умершими».

Эти строки — из новой книги замечательного пастыря и богослова, протопресвитера Александра Шмемана (1921 — 1983 г.г.). Да-да, новой: сам о. Александр предстоит ныне пред престолом в Церкви Небесной, однако продолжают быть открываемы его новые слова, актуальные для нас, христиан ХХI века.

Книга, называющаяся «Литургия смерти», рассматривает христианское отношение к смерти в его богословском, литургическом, культурном контекстах и готовится к выходу в свет осенью этого года в издательстве «Практика». Мы беседуем с переводчиком и редактором книги, заведующей Отделом музейного и архивного хранения в Доме русского зарубежья им. А. Солженицына Еленой Юрьевной Дорман.

— Написанное о. Александром давно вошло в то, что можно назвать (простите, сейчас я употреблю выражение, мною не очень любимое, но надо как-то обозначить) золотым фондом русской богословской мысли, его книги изучают в семинариях, их хорошо знают и цитируют — но, однако, в то же время о них и спорят, имя не перестает быть знамением пререкаемым, его слово будоражит, заставляет думать, переоценивать нашу убежденность в крепости и чистоте собственной веры…

И, похоже, открытия новых важных вещей из наследия о. Александра не собираются заканчиваться — вспомним, какой эффект произвел не так давно в церковной среде выход его «Дневников». Вот теперь — «Литургия смерти», книга, значение которой трудно переоценить даже заранее.

Откуда взялась эта книга? Как возник замысел ее издания?

— Назвать это книгой как-то неправильно, это просто четыре лекции на эту тему, получится брошюра. А откуда она взялась… Я могу рассказать всю чудесную историю.

Каждый год в Свято-Владимирской семинарии в Америке проходит летняя школа — семинар, посвященный какой-то одной теме. В 1979 году такой семинар вел отец Александр Шмеман, темой его была «Литургия смерти и современная культура».

Вот что он сам записал в своем дневнике: «Четверг, 28 июня 1979. Всю неделю — семинар о смерти, погребении и т. д. Читаешь лекции (с вдохновением, от души, убежденно), слушаешь, обсуждаешь — и все сильнее внутренний вопрос: ну, а ты сам? А твоя смерть? Как обстоят с нею дела?».

Этот вопрос волновал отца Александра, о смерти он много писал в «Дневниках», читал курс на эту тему в семинарии: «Сколько мыслей, сколько „откровений“ приходит, пока читаешь лекцию. Вчера („Литургия смерти“) говорил о „проблеме“ спасения, воскресения некрещеных. И вдруг таким ясным становится, что дело не в том, знали они или не знали Христа, поверили ли в Него или нет, были крещены или нет, а в том, что Христос знает их и Себя отдал им и за них. Поэтому и их смерть „поглощена победой“, поэтому она и для них встреча со Христом» (20 октября 1981 года).

Отец Александр собирался написать и книгу: «Вторник, 23 марта 1976. Вчера писал скрипты для „Свободы“ — о Вербном Воскресенье. В сущности хотелось бы до смерти написать: „Страстная. Пасха. Пятидесятница“, „Богородица“, „Литургия смерти“, „Рождество и Богоявление“. Так был бы обнят, покрыт весь круг. <…> Среда, 8 октября 1980. В связи со своей книжечкой „Liturgy of Death“ думаю и почитываю о смерти, точнее — о подходе к ней в христианском богословии».

При разборе его бумаг был найден титульный лист с названием «Death is no more». Но написать такую книгу отец Александр не успел, да и записей к лекциям не осталось. Огромное счастье, просто чудо, что студенты нередко записывали лекции на магнитофон, для себя.

Подготавливая к печати «Дневники» отца Александра, я как бы откладывала в голове на будущее идеи о том, какие материалы могли бы еще сохраниться, и что и где стоит поискать. Составляя сборник статей отца Александра, я связывалась со многими людьми в США, с родственниками, изучала эмигрантские издания, просмотрела архив отца Александра в Свято-Владимирской семинарии, но следов «Литургии смерти» не нашла.

И вот в декабре 2008 года на международной конференции «Наследие отца Александра Шмемана», проходившей в Свято-Сергиевском богословском институте в Париже, я cпросила приехавшего из отца Алексия Виноградова, не сохранились ли какие-нибудь записи лекций отца Александра о литургии смерти, и он вдруг вспомнил (а до того не вспоминал!), что один тогдашний студент расшифровал аудиозапись летнего семинара и использовал этот текст для своей выпускной работы. Он даже вспомнил имя этого студента.

Оказалось, что это служащий в настоящее время в Канаде священник Роберт Хатчен. С помощью дочери отца Александра Маши Ткачук я нашла отца Роберта, и он любезно прислал мне свою расшифровку. Пользуюсь случаем, приношу ему огромную благодарность за то, что он сохранил для нас эти четыре лекции.

— Мысль и слово о. Александра: огромный понятийный аппарат, широкая эрудиция, цитаты и гиперссылки, особенно в его радиоскриптах, проповедях… Насколько вам трудно бывает работать над написанным Шмеманом? Или всё получается легко, на чистом вдохновении?

— Работать над написанным Шмеманом легко и приятно. Ну, почти. Отец Александр был очень начитанным человеком, любил в речи и в письме цитировать, ссылаться на что-нибудь или кого-нибудь. Но делал это он почти всегда по памяти (я имею в виду его «Дневники» и устные лекции, для книг он все тщательно выверял), нередко не совсем точно, иногда путая почти до неузнаваемости, и искать источники его цитат и ассоциаций — очень увлекательное детективное занятие.

А вот переводить его тексты на русский мне очень легко. Во-первых, он в английском, который он выучил уже взрослым человеком и на котором говорил с акцентом, сохранял структуру русского языка. А во-вторых, я так много его читала, так долго работала над «Дневниками», что точно знаю, как бы он сказал то или другое по-русски, я действительно могу писать, как писал он.

Уже случалось, что переведенные мною тексты знавшие его люди принимали за написанное по-русски им самим. Когда я работала над дневниками (а я первый раз перепечатывала их с тетрадок в 1984 году! А потом заново все печатала и комментировала в Москве для издательства), точнее сказать — жила с ними, ими, долго, год или больше, мне помогал сам отец Александр. Это правда, честное слово. Я его слышала, чувствовала его присутствие…

Это счастье было — его дневники готовить. А то, что они стали пользоваться таким успехом, меня, честно говоря, потрясло и очень обрадовало.

— Читая написанное о. Александром Шмеманом, представляешь его человеком пасхальным, воочию убедившимся, что смерть таки попрана Воскресением, и эту убежденность передающего пастве Христовой. О.Александр был дружен с вашей семьей. Насколько верно это мое ощущение, таким ли он был в жизни, каким предстает со страниц своих книг?

— Таким и был, да. И его ученики — отец Михаил Меерсон-Аксенов, отец Андрей Трегубов и др. — продолжают излучать этот свет. Семьями мы дружили, отец Александр очень любил мою маму, часто заходил к ней на работу, когда бывал в Нью-Йорке. Я-то молодая совсем была и глупая. Но он крестил и мою сестру, и меня с мужем. И мы слушали его лекции. И слушали разговоры за столом. И на службы в семинарию ездили, на Пасху — всегда в семинарию.

Очень остроумный был человек, иногда даже язвительно остроумный. Когда он умирал, уже дома, Ульяна Сергеевна, жена, оберегала его, не пускала много людей, но в какой-то момент распахнула двери и сказала: «Приходите, смотрите на нашу Пасху».

— О христианском отношении к смерти и строе и символике православного заупокойного богослужения написано, казалось бы, немало. В чем вы видите особую значимость новой книги?

— Я не богослов и не могу дерзнуть говорить об этой книге с точки зрения богословия. Особую значимость лекций я вижу в том, что тема заупокойного богослужения рассматривается в контексте нашей жизни, постоянно имеется в виду секулярное общество ХХ столетия и то место, которое оно отводит смерти. Это очень важно.

Кто еще об этом писал? Я не знаю. Наверняка, писали и думали, я просто не знаю. А понимание смерти и отношение к ней постоянно менялись на протяжении двух тысяч лет, особенно резкие изменения, которые уже невозможно не заметить, произошли как раз в ХХ веке. И это ставит перед христианством совсем особые, насущные задачи. Но не хочу пересказывать, давайте дождемся выхода книжки.

— Не ошибусь, если скажу: об обществе во многом можно судить по тому, как оно относится к смерти вообще и к умирающим в частности. Елена Юрьевна, вам не понаслышке знакомо, что такое — помогать безнадежно больным, участвовать в работе хосписа. Как бы вы оценили в этом свете состояние современного российского общества?

— Современное российское общество (и не только российское, кстати) боится и делает вид, что ее нет. У нас боятся умирающих, причем я вижу, что боязнь эта того же плана, как страх заразиться чем-то нехорошим. В Церкви очень обидно наблюдать, что отпевание (впрочем, как и крещение, принятие в Церковь нового члена) перестало было общецерковным делом, а превратилось в частную требу.

Каждый умирает в одиночку, один на один с болью, с отчаянием, вместе с ним страдает без поддержки вся его семья. Что-то немножко меняется — благодаря энтузиастам, врачам паллиативной медицины, появившимся , фондам, этим хосписам помогающим. Нюта Федермессер , возглавляющая фонд помощи хосписам «Вера», отмечает, что сейчас стало легче собирать средства на хосписы. Это радует. Но это — такая капля в море! Страна-то у нас огромная. Тема табуированная, открыто не обсуждающаяся.

В моем детстве, я помню, как из соседней квартиры выносили гроб, сын соседей разбился на машине, и весь дом провожал своего соседа и утешал родителей. А когда умер учитель музыкальной школы в нашем переулке, то мы стояли на балконе и смотрели, как по улице несли гроб, и за гробом шли люди и маленький оркестр…

Я не знаю, почему так все изменилось. Но знаю точно, что если бы люди помнили, что они смертны и сами окажутся в том положении, в котором умирают сейчас, подчас в муках, другие, это memento mori могло бы преобразить наше общество во всех отношениях. Мы бы по-другому начали относиться друг к другу — и к здоровым, и к больным, и к умирающим.

Летаргический сон с медицинской точки зрения - это болезнь. Само слово «летаргия» происходит от греческих lethe (забвение) и argia (бездействие). У человека, пребывающего в летаргическом сне, замедляются жизненные процессы организма - снижается обмен веществ, дыхание становится поверхностным и незаметным, ослабляются или вовсе исчезают реакции на внешние раздражители.

Точные причины, вызывающие летаргический сон, учеными не установлены, однако было замечено, что летаргия может наступать после сильных истерических припадков, волнений, стресса, при истощении организма.

Летаргический сон может быть как легким, так и тяжелым. Больной тяжелой «формой» летаргии может стать похожим на мертвого человека. Его кожа холодеет и бледнеет, он не реагирует на свет и боль, дыхание настолько поверхностно, что может быть не заметно, а пульс практически не прощупывается. Его физиологическое состояние ухудшается - он теряет вес, прекращаются биологические выделения.

Легкая летаргия вызывает менее радикальные изменения в организме - больной остается неподвижен, расслаблен, но у него сохраняется ровное дыхание и частичное восприятие мира.

Конец и начало летаргии предугадать невозможно. Впрочем, как и длительность пребывая во сне: зафиксированы случаи, когда больной спал многие годы. К примеру, известный академик Иван Павлов описывал случай, когда некий больной Качалкин находился в летаргическом сне 20 лет, с 1898 по 1918 года. Его сердце билось очень редко - 2/3 раза в минуту. В средние века ходила масса историй о том, как людей, находившихся в летаргическом сне, хоронили заживо. Эти истории часто имели под собой реальную основу и пугали людей, да так, что, к примеру, писатель Николай Васильевич Гоголь попросил хоронить его только тогда, когда на его теле появятся признаки разложения. Более того, при эксгумации останков писателя в 1931 году обнаружилось, что его череп был повернут на бок. Специалисты объяснили изменение положения черепа давление подгнившей крышки гроба.

В настоящее время медики научились отличать летаргию от реальной смерти, однако найти «средство» от летаргического сна до сих пор не удалось.

В чем отличие между летаргией и комой?

Отдаленные свойства у этих двух физических явлений существуют. Кома возникает в результате физических воздействий, травм, повреждений. Нервная система при этом находится в угнетенном состоянии, а физическая жизнь поддерживается искусственным образом. Как и при летаргическом сне, человек не реагирует на внешние стимулы. Выйти из комы можно так же, как и при летаргии, самостоятельно, но чаще это происходит при помощи терапии и лечения.

Погребение заживо - реально ли это?

Первым делом определимся, что умышленное погребение заживо - уголовно наказуемо и расценивается как убийство с особой жестокостью (ст. 105 УК РФ).

Однако одна из самых распространенных человеческих фобий, тафофобия - страх быть похороненным заживо неумышленно, по ошибке. На самом деле шансов быть погребенным живым очень мало. Современной науке известны способы как определить, что человек точно умер.

Во-первых, если у медиков возникает подозрение о возможности летаргического сна, они обязательно снимают электрокардиограмму или электроэнцефалограмму, где фиксируется активность человеческого мозга и сердечная деятельность. Если человек жив, подобная процедура даст результат, даже если пациент не реагирует на внешние раздражители.

Далее медэксперты проводят тщательный осмотр тела пациента, в поисках признаков наступления смерти. Это могут быть как явные повреждения органов тела, не совместимые с жизнью (к примеру, черепно-мозговая травма), так и окоченение тела, трупные пятна, признаки гниения. Кроме того, в морге человек лежит 1-2 дня, за время которых видимые трупные признаки должны проявиться.

Если появляются сомнения, то проверяется каппилярное кровотечение при легком надрезе, проводится химическое исследование крови. Кроме того, врачи проверяют общую картину состояния здоровья пациента - не было ли признаков, которые могут свидетельствовать о том, что пациент впал в летаргический сон. Скажем, не наблюдались ли у него истерические припадки, не терял ли он в весе, не жаловался ли он на головные боли и слабость, на снижение артериального давления.