14 января (1 января ст.ст.) на 92 году жизни скончалась блаженная схимонахиня Мария (Матукасова). Тысячи людей, знавших матушку, или только слышавших о ее жизненном подвиге, тяжело скорбят об этой невосполнимой утрате. На рубеже двух тысячелетий Господь забрал в Свои селения эту великую труженицу на ниве Христовой, поднявшуюся на необозримые высоты духа. Особенно больно, что эта утрата произошла в то время, когда новым поколениям христиан так нужны носители великой православной традиции, так нужен пример праведной жизни во Христе…
Мария Ивановна Матукасова родилась в Самаре 14 (1) апреля 1908 года. Училась в железнодорожном техникуме. Работала учительницей. В послевоенные годы взяла на себя подвиг юродства. С начала 60-х годов жила при Вознесенской церкви р.п. Кинель-Черкассы Самарской области. Часто приезжала в Самару (Куйбышев). В 1996 г. окончательно переехала в Самару. 5 января 1998 г. по благословению архиепископа Самарского и Сызранского Сергия в Оптиной пустыни приняла схиму с именем Мария. С этого времени поселилась в Оптиной пустыни. Умерла от инсульта в Вышневолоцком Казанском женском монастыре Тверской епархии.

Когда я пишу эти строки, уже определено место упокоения праведницы. В последние годы жизни она стала всероссийской старицей. Ее имя с любовью и надеждой произносили христиане далеко за пределами нашей области. И хотя до последних дней схимонахиня Мария говорила: «Я - самарская!», это скорее означало ее духовную родину, но никак не масштаб ее деятельности, ее личности. Она молилась за всю Россию. И потому не случайно она похоронена между двумя российскими столицами, в монастыре, где двумя годами ранее нашла последний приют другая великая старица наших дней - блаженная Любушка из-под Санкт-Петербурга. В их судьбах, в их жизненном подвиге много общего. Им, великим подвижницам последних времен, достался тяжелый жребий: в век технотронных «чудес» - молитвой творить подлинные чудеса Божии; в век «торжества разума» - юродством во Христе оберегать чистоту души; во времена зловерия и неверия - держать крепко в своих руках щит Православия, отбивая все удары врагов нашего спасения. Неожиданным для многих был уход блаженной Любушки из ставшей родной Вырицы в вышневолоцкую обитель, где она вскоре скончалась на руках сестер монастыря. Неожиданным был для нас и отъезд схимонахини Марии из прославленной Оптиной пустыни в Дивеево, а потом в Вышний Волочек. «Поедем к Любушке», - прошептала старица иссохшимися губами. Такова была ее воля. Последняя воля, как оказалось. Значит, так нужно, чтобы они, никогда в земной жизни не встречавшиеся, упокоились вместе, до воскресения. Значит, так надо, чтобы обе подвижницы до последнего дня своей земной жизни не имели где главу подклонить, но имели домом - всю Россию…
Я много раз приезжал к Марии Ивановне в Кинель-Черкассы, где в церковной сторожке решались мировые вопросы, разрубались мистические узлы, исцелялись больные, возносилась к Богу великая молитва старицы. Был я у Марии Ивановны в уютном домике возле Воскресенской церкви, что на рабочей окраине Самары. Встречался со старицей в родной Петропавловской церкви. Ездил к ней за советом в Ташлу. Даже в Оптиной пустыни посчастливилось с ней увидеться. И вот у нее, никогда не имевшей постоянного крова, появилась наконец окончательная «прописка». Что же, Бог даст, и туда к ней приеду. В Вышневолоцкий Казанский монастырь, на могилу матушки.

Эта статья - вовсе не некролог. Не рассказ об ушедшем замечательном человеке. Должно пройти время, чтобы мы смогли осознать значение подвига схимонахини Марии. Пока же - это переживание личной боли от утраты очень близкого, родного человека. Попытка разделить эту скорбь «на всех» знавших и любивших матушку Марию…

Из дневника. 6 марта 1995 г. Чистый понедельник. Кинель-Черкассы. Мария Ивановна вышла на улицу посидеть на солнышке, помолиться. Я смотрел на нее через окно. Сидит себе обычная бабушка, живенькая такая. Все мы связаны с Небом, кто - ниточкой, кто - веревочкой, кто-то едва заметной хрупкой паутинкой, а эта старушка - стальным канатом. Ее молитва идет на Небо, и сразу ей дается ответ.
Я подошел к ней, когда она взошла на пригорок за воротами храма. Смотрела она вдаль, за овраг. И тут я услышал странное:
- Там похоронишь, как умру.
Я переспросил, растерявшись.
- Я умру и там, там меня похоронишь, - скороговоркой пробормотала она, указывая куда-то вдаль. Казалось, ее слегка раздражила моя «безтолковость». Что же, мол, тут может быть непонятно?
Что это значит? Какое-то предчувствие или, может, видение?
… Проехала на большой скорости машина. Мария Ивановна вздрогнула, словно пришла в себя. Отпрянула к церковным воротам.
- Скажите, вот есть пророчество, что преподобный Серафим перед концом света воскреснет. Как это надо понимать? Буквально или духовно?
- И буквально понимай, и духовно, - ответила старица.
- А скоро это будет?
- Почему же не скоро?

Я не раз писал про Марию Ивановну.
С журналистским интересом несколько лет наблюдал за блаженной, старался записывать свои впечатления. Пытался постичь ее духовный мир, понимая, что мне выпала большая удача - общаться с великой подвижницей, прозорливицей, быть может, последним пророком. Но признаюсь, что в этом не преуспел. Она ушла такой же загадочной, непонятой, странной, какой появилась - лет тридцать, а то и больше, назад на пыльных самарских улочках с мешками вместо вериг и с Иисусовой молитвой в сердце. «Духовный судит о всех, о нем же никто не может судить», - говорит апостол Павел. Нам не дано понять духовный мир старицы, для этого нужно подняться на ту же высоту, что и она. Но, рассказывая о ней, можно хотя бы прикоснуться к тайне «безумства во Христе», к тайне неотмирной любви.
Меня всегда удивляло поразительное одиночество старицы, которая с утра и до вечера была окружена людьми. Она любила всех - «хожалок», больных, несчастных, близких и дальних. Даже про экстрасенсов, то и дело «валивших» ее с ног, говорила: «Я их целую!» - и велела их пускать к ней, быть может, предвидя их раскаяние… Молилась за всех истово. Четки в ее натруженных руках двигались быстро, как пулеметная лента. Хотя и был возле нее круг самых близких людей, сотаинников рядом с ней я не увидел. В свой духовный мир она никого не впускала. Быть может, потому, что нам, «душевным», рано еще переходить на «твердую пищу», рано, да и соблазнительно узнавать приоткрытые ей «тайны Царствия Божия»…
Так случилось, что «Благовест» более пяти лет жил и развивался под молитвенным «щитом» старицы. Началось это в далеком 93-м году, когда мы в первый раз приехали к матушке, сами не ведая, зачем едем, к кому… Потом появилась первая статья о блаженной Марии Ивановне. В Кинель-Черкассы со всей страны потянулись за помощью и утешением больные и страждущие. В ее жизни начинался новый этап - общественного служения. Уходили в прошлое тяжелые мешки, подрезанные валенки, непонятные слова…Люди ждали от старицы не только юродства, но и совета, молитвы. У нас, «благовестовцев», появился молитвенник и мудрый наставник. Участие старицы в жизни редакции было очень большим, хотя и не всегда явным. Многое совершалось по ее прямому благословению, а что-то - по ее молитве… Однажды Мария Ивановна передала в редакцию покаянное письмо неизвестной нам женщины, рабы Божией Любови. Автор письма публично каялась в грехах богоотступничества и цареубийства, которому она способствовала своей прежней безбожной жизнью…Сила покаяния и искренность этого письма потрясали. Мы опубликовали его, впервые затронув тему покаяния в грехе цареубийства. Письмо это дало толчок к осмыслению этой важнейшей темы, пришли другие письма, отклики на покаянный плач незнакомой нам женщины…Сейчас я понимаю, что Мария Ивановна указала нам столбовую тему на будущее. Она предвидела, какая битва разгорится вокруг канонизации Царя-Мученика Николая II.
Некоторые упрекают нас (видимо, начитавшись «ученых» книжек) за симпатии к Григорию Распутину, Другу царской семьи. Отмечу, что, помимо личной убежденности в его праведности, мне как редактору все же требовалось для публикации статей в его защиту решение «суда иной инстанции». Я поехал к матушке, спросил, можно ли публиковать статью, изображающую Распутина в ином, непривычном для многих свете.
- Можно… Публикуй… Очень красивый, - ответила старица.
А вскоре вышли новые, правдивые книги, где уже фактически доказывалась правота слов матушки о Распутине ("очень красивый"), естественно, этих книг никогда не читавшей.
Не раз удерживала меня матушка от ошибок, «смягчала» мой не в меру горячий нрав. Однажды я приехал к ней с какой-то кручиной. Сел напротив нее и… забыл, зачем пожаловал. И вот сижу, глазами хлопаю, а вспомнить никак не могу. Ладно, думаю, спрошу что-нибудь другое, про книгу, например. Смогу ли издать, спрашиваю, такую-то православную книгу?
- Книгу? - переспросила Мария Ивановна и, обращаясь к «хожалке», сказала: «Дай ему вон ту книгу», - и показала на толстую книгу творений святителя Тихона Воронежского. «Хожалка» попробовала объяснить старице, что я-то ведь о другой совсем книге ее спрашиваю. Но она твердила свое: «Дай ему вон ту книгу». Пришлось дать. Я спрашиваю: что мне с ней делать? Читать? - Да, читай. - Вслух читать? - Вслух.
Открываю книгу на середине, наугад. И читаю первые попавшиеся строки: «Плохо обижать человека, но особенно плохо обижать несчастного. Плохо оскорблять человека, но особенно плохо оскорблять больного. Плохо унижать человека, но особенно плохо унижать убогого». И тут меня осенило: да это же… ответ на мой вопрос! Я же за этим и приехал к старице! Приехал спросить, как мне быть с обиженным мной несчастным, больным, убогим человеком… Я с ним поступил так безжалостно, так жестоко…
- Матушка, что же мне теперь делать? - спрашиваю блаженную.
- «Святителю отче (далее она назвала имя обиженного мной человека), моли Бога о нас!»
Дала понять, что поможет только молитва.
Крупные личности, сильные люди, как я заметил, многим и часто снятся. Но Мария Ивановна снилась не просто много. Из снов с ее участием, виденных разными людьми, как близкими, так и едва знакомыми (а то и вовсе незнакомыми, что тоже случалось), можно составить интересную и поучительную книгу. Нередко матушка снилась и мне. Отвечала на конкретные, вполне «дневные» вопросы (когда была далеко и к ней трудно было съездить), «вызывала» к себе, предостерегала от ошибок… После моего причастия Cв. Таин в Храме Воскресения Христова в Иерусалиме пришла во сне улыбающаяся, чтобы разделить со мной радость. Когда учился водить машину - призывала к терпению. Утешала в неудачах. Во время скорбей благословляла во сне…
Но этот сон, увиденный мной в октябре 1997 г., почему-то особенно запомнился. Словно был он как завещание матушки. В тот день вся моя семья в последний раз причастилась из одной св. Чаши с Марией Ивановной на клиросе Петропавловской церкви. Прийдя домой, я уснул и… снова оказался в храме. Там была и матушка. Она сказала мне (и показала жестами), чтобы я… отрезал пуговицы у пиджака. Новый пиджак, жалко, я колеблюсь. А она настаивает: отрезай пуговицы, отрезай… И жене моей советует, чтобы та… сумочку выкинула. Я растерялся. При чем тут сумочка? Да и пуговиц жаль… Но тут появляется знакомый и шепчет мне: «Отрежь, отрежь пуговицы, на них в рай можно войти, если отрежешь…» И тут я понимаю, что «пуговицы» - никакие не пуговицы вовсе, а мои «житейские попечения», которые поскорее следует «отложить». Пиджак без пуговиц - это ведь почти что подрясник. А сумочка? Сумочка современной женщины - это символ мелких, вполне бытовых, привычных и тем особенно опасных грешков. Косметика, всякие ненужные мелочи… Я говорю старице, что хотя сейчас еще не готов все пуговицы отпороть, но понял ее и постараюсь меньше внимания уделять слишком земному, «житейскому»…
А Мария Ивановна, уже наяву, стала нам говорить своей характерной скороговоркой: «Подскажите ради Бога, где железная дорога?» Мы пожимали плечами. О чем это она? А потом она села на поезд и уехала в Оптину пустынь принимать схиму. Свои - уже самые последние - «пуговицы» отрезать.
Прошлой зимой матушка в последний раз, ненадолго, уже как гостья, побывала в Самаре. Я вошел к ней в комнату-келью (где она - там был везде словно бы монастырь). Взял благословение, попросил молитв. «Идет, идет», - привычно ответила старица. Потом стала, как иногда бывало, говорить какие-то безсвязные, непонятные слова. Про «картошечку», «хлебушек», про что-то еще… И вдруг среди этих неясных слов я совершенно ясно услышал: «Книги ваши люблю…» Разве я мог подумать тогда, что эти ее слова окажутся последним напутствием и мне, и редакции?!
Блаженная схимонахиня Мария, моли Бога о нас!

Матушка Мария Евгеньевна Ильяшенко с детства мечтала о большой семье, где много детей, а отец служит Богу. Именно в такой большой и дружной многодетной семье выросла она сама, внучка , дочь . Ради того, чтобы стать хорошей матерью, она выучилась на врача-педиатра.

У протоиерея Александра и матушки Марии Ильяшенко 12 детей и 18 внуков – большая, дружная, православная семья. Мария Евгеньевна всегда отказывается давать интервью, но с радостью помогает советом всем прихожанам (а особенно прихожанкам!) храма Всемилостивого Спаса , помня проблемы и трудности каждого. Однажды нам посчастливилось получить согласие Марии Евгеньевны ответить на вопросы о семье и воспитании детей.

– Мария Евгеньевна, отец Александр всегда много работал, основное время с детьми проводили вы, как это и бывает в практически каждой семье. Может ли отец принимать активное участие в воспитании детей, в семейной жизни, проводя дома значительно меньше времени, чем мать, можно ли быть главой семьи в таких условиях?

– Я проводила целый день с детьми, конечно, к вечеру я устала, что-то делаю и говорю детям не так. Дети могут мне нагрубить, а я этого не замечу, мы можем уже и на повышенных тонах разговаривать, оказывается, мы уже кричим, сами того не замечая. Приходит папочка домой и спрашивает, что такое – почему вы кричите – а я и не замечаю уже, что мы кричим. Я вечером расскажу ему все трудности, все спорные моменты, он все взвесит, научит меня, что делать, как кому и что сказать.

– Какой, например, мог быть совет?

– Отец Александр всегда знал, что ребенку нужно свою просьбу сказать один раз и спокойно. Бывает так, что ребенок не может этой просьбы исполнить, ему трудно послушаться, и тогда надо попросить его сделать что-то очень простое, что ему выполнить нетрудно, например, сказать: «Подойди ко мне». Как только он первый раз послушался, ему будет легче послушаться второй раз. Такие советы и секреты воспитания намного ценнее, чем если бы отец Александр все время стоял рядом со мной, готовил бы еду, одевал детей, и тд.

Папа, муж в семье всегда должен быть на первом месте. Всегда, когда он приходит, встретить его, отложив все дела, встать – папа вошел! Потом уже и дети так делают. Всегда ему лучший кусок за столом. Были сложные времена, когда еды не было вдоволь, питание делилось, и надо было уследить, чтобы дети не съели, чтобы папочка наелся. Очень важно понимать, что, если мама и жена ставит мужа на первое место, то и дети так учатся воспринимать свою семью и перенимают это отношение. Последнее слово за папой, папа – это закон.

Главное в семейной атмосфере – это любовь, человек должен чувствовать и знать, что его дома любят, что ему будут рады, что придя домой, он встретит не упрек, а радость. Когда мы поженились и у нас не было еще детей, для меня весь мир был – папочка. Я так его любила, и он, конечно, всегда спешил домой.

Интервью для "Православия и мира". Фото Анатолия Данилова

И сейчас, хотя дети могут в чем-то с нами спорить, когда они попадают в обстановку, где нас нет, они о нас говорят всегда очень уважительно: все, что сказал папа – это истина, это правильно. У старших детей особенно уважительное отношение к папе, в главном они продолжают нашу линию. Маленькие дети по молодости могут говорить: «Папочка, ты не прав, мамочка ты не права», а старшие окружают нас почтением, любовью и защищают нас от младших, указывают, что нельзя так сказать, таким голосом, таким тоном.

– Мария Евгеньевна, многодетные родители часто говорят, что после рождения третьего ребенка становится значительно легче, но пока не родилось трое детей, так сложно в это поверить…

– С рождением детей легче становится не только в быту, когда уже опытным путем понимаешь, что первостепенно, что менее важно, но самое главное – в воспитании. Одного ребенка, я думаю, намного труднее воспитать. Мы всегда замечали, что чем больше детей, тем легче решить многие проблемы, тем воспитывать детей легче. Если бы мы остановились на двоих-троих, то те трудности и недостатки, которые были в детях, расцвели бы и развились дальше, а благодаря тому, что появились еще дети, старшие становились лучше. Каждый новый ребенок – это солнышко, которое приносит мир, радость, доброту. Дети сами ждали нового малыша с таким же нетерпением, как и я, мы все всегда хотели еще детей. Когда у нас родились двойняшки, мы приглашали всех своих друзей: “Приходите, посмотрите, у нас роди­лись сразу две девочки! Порадуйтесь с нами!” Все наши дети с радостью и нетерпением каждый раз ждали следующего малыша. Они беспрерывно спрашивали меня: “Мама, ну ког­да же появится маленький? Когда же ты ро­дишь нам ребеночка?”.

Я хотела детей, всегда мо­лилась об этом, и Господь посылал их нам. Конечно, и трудно было вставать по ночам, и хотелось поспать подольше… Иногда, как толь­ко мы все засыпали, ребенок снова начинал плакать, я думала: “Хоть бы перестал, хоть бы еще часок поспать, совсем ведь сил ника­ких нет!”. А потом все-таки вставала и подхо­дила к малышу,- брала его на руки, укачивала, успокаивала, пеленала, кормила, и начинала укорять себя: “Ну, как же я могла такое поду­мать! Кто же больше, чем я нужен сейчас этой беззащитной маленькой крохе!”

– А получалось ли в равной мере развивать детей, успевать на разные занятия, кружки, секции?

– Здесь у нас с дочерьми сложилось разное мнение.

Когда мы растили детей, было меньше возможностей, но и меньше требовалось усилий. Мы не ставили таких задач, как ставят многие родители сегодня, и мне казалось, что если я каждый день с детьми общаюсь, то это самое главное. Мы постоянно гуляли, и всю дорогу я им рассказывала стихи, которые знаю, книжки, кино пересказывала, и мы были в постоянном общении, они даже не всегда играли с другими детьми, им было действительно интересно с родителями. У нас не было телевизора, поэтому мы много смотрели диафильмы, потом видео уже появилось не так давно.

Сегодня мои дети, невестки считают, что важнее одного отвести на физкультуру, другого – на танцы, а третьего на музыку и пение в ущерб режиму дня, гулянию, младшим детям. Они считают, что они не могут сами дать всего этого детям в той мере, в какой требуется это сегодня.

Для меня же всегда было важно, что я детям закладываю знания, восприятие мира сама, страшно доверять воспитание чужой тете. Ведь маленькому можно вложить, что угодно, поэтому я не могла их отдать в сад, слишком трепетно я относилась к тому, чему научат их другие люди. Сейчас, наверное, другое время.

– Получалось ли хоть иногда переключаться, отдыхать от детей и многочисленных забот по дому?

– Мне уезжать от детей никогда не хотелось. Выкраивать время для себя у меня получалось и с ними, например, они днем спят, я тоже прилягу с ними и книжку читаю. Один раз мне пришлось уехать по делам на несколько дней. Я ждала этой поездки, думала, что отдохну от забот, и почти сразу, как уехала, и поняла, что без детей я не могу. Все время мне их не хватало, я привыкла, что они рядом, а тут я места себе не находила – как же – они там, а я здесь. Поэтому в тот раз от детей отдохнуть не получилось.

– Мария Евгеньевна, какое, на ваш взгляд, самое важное правило ежедневного построения отношений в семье?

– Есть одно очень важное правило, и я его проверила на себе, и дети тоже. Никогда не надо решать серьезные проблемы и начинать серьезные обсуждения вечером. Недаром же говорят: «Утро вечера мудренее». Вечером все устали, все нервничают, все уже выбились из сил, поэтому те проблемы, которые утром решаются просто – вечером часто могут приводить к ссорам, серьезным разногласиям. Если отложить серьезный разговор до утра, то все вопросы, возможно, получится решить быстрее и добрее.

– Спасибо Вам за беседу!

Беседовала Анна Данилова

Наши читатели пишут о схимонахине Марии (Матукасовой, † 14 января 2000 г.).

Про матушку Марию (Матукасову) я прочитала в «Благовесте» уже, наверное, в 2003 году. Люди писали о том, как по молитвам к Матушке получали помощь Божию и исцеления. Мне очень захотелось прочитать книгу о схимонахине Марии, которую я, к сожалению, никогда не видела. И на следующий день в магазине Воскресенского монастыря я купила последнюю книгу «Блаженная схимонахиня Мария». Я ее за три дня прочитала, очень сильно полюбила матушку Марию и стала благодаря ей воцерковляться, учиться избавляться от грехов.
Тогда я (прости, Господи!) курила, муж по несколько дней домой не приходил. Однажды в таком нервном состоянии стала молиться Матушке и вдруг как будто сильное успокоительное приняла, так на душе спокойно стало.
Однажды по моим грехам заболела дочка. Неделю я усиленно молилась, ходила в храм, потом исповедалась и причастилась. И в ночь после Причастия вижу в тонком сне: несусь я на поезде по своей жизни! Поезд то и дело останавливается, и я вижу себя каждый раз иного возраста, от шести или семи лет и до сего дня, и на каждой станции своей жизни вспоминаю какой-то неисповеданный грех. И я в том же тонком сне как будто открываю глаза и вижу матушку Марию в схимническом облачении. Стоит она надо мной и внутри меня что-то чистит. А перед тем как уйти, матушка подошла к моим детям, сыну и дочери. После этого все у нас стало налаживаться, и дочь перестала болеть.

Николушкина водичка

В следующий раз, опять после Святого Причастия, легла я спать, а сама думаю: матушка говорила, хорошо, когда в храме всегда стоишь на одном месте. Я всегда стою возле иконы Божией Матери «Утоли моя печали» и Николая чудотворца в храме Петра и Павла. Засыпаю… и чувствую, будто я лечу через какой-т тоннель и оказываюсь, наверное, в Небесном храме Петра и Павла. Сижу в каком-то зале ожидания, там же сидят мужчина и женщина: у них сын воевал где-то в «горячей точке» и пропал. Они дождались известия: оказывается, все хорошо, сын нашелся и скоро будет дома.
А я оказываюсь возле своих любимых икон. Смотрю на Царские врата: сверху и снизу вижу свет. И я понимаю, что у Престола Божия сейчас молятся за меня и мою семью, и сама начинаю молиться. Подходит очень энергичная, молодая - лет тридцати трех - матушка Мария, в платочке, одета в телогреечку, подвязана то ли веревкой, то ли поясом. Обнимает меня, здоровается, называет Олечкой. Двое мужчин подводят мою бабушку: она в белой рубахе, с крестом на груди, простоволосая. Матушка Мария показывает на меня: «Это твоя внучка!» А потом матушка говорит мне: «Сейчас я научу тебя, как надо молиться». Берет ковш и подносит к иконе Николая Чудотворца, с иконы ручьями льется в ковш вода. Матушка показывает, как надо омывать этой водой лицо, шею и грудь во имя Отца, Сына и Святого Духа, и пить с молитвой.
На следующий день я пошла к своей подруге, и она отдала мне бутылку с водой из источника Николая Чудотворца! Говорит, хотела убрать эту бутылку, но вдруг пришла мысль: надо Оле отдать… Я пила эту водичку и омывалась уже наяву - и благодарила Святителя Николая и дорогую Матушку.

Разболелся зуб…

Разболелся у меня как-то зуб. Думаю, и так зубов осталось мало, неужели опять удалять придется! Прошу: «Матушка, помоги!» И вот во сне слышу: Матушка в схимническом облачении отходит от меня и ворчит: «Матушка, матушка!.. Сама знает, что ей делать…» - и идет к детям. Даже к кошке, которая этим вечером родила восьмерых котят, подошла и…исчезла.
Зуб болеть перестал, а я поняла, что нечего по пустякам угодников Божиих дергать, они за весь мир, за всех страждущих молятся.

Защитила матушка Мария

Еще расскажу, как Матушка спасла меня от смерти.
Однажды звонит свекровь и говорит, что сильно заболела, горло болит. А я про себя и думаю: «Не любишь ты нашу дочь, ругаешь - вот тебя Господь и наказал!» Мое ли дело рассуждать, кого за что Господь наказывает!.. Сама тут же и получила наказание.
Только подумала нехорошо о свекрови, как захотелось мне поесть мела. После рождения детей я его ела пачками. Нашла кусочек и съела. Тут же мне почему-то стало плохо, я легла с дочкой спать и уснула. Просыпаюсь от страшного жара, температура под сорок, меня колотит от озноба. Чувствую: умираю… Из последних сил, почти теряя сознание, взмолилась к матушке. Тут же вижу: у икон, где у меня лежала и кассета с фильмом о матушке Марии, появился свет: не от лампочки и не солнечный, такого на земле нет… Я лежу вполоборота и боюсь повернуться. Мысленно говорю, что мне очень плохо, и чувствую прикосновение, как будто по всему телу разливается тепло. Через несколько минут свет пропал, а мне стало легче. Утром я смогла пойти в церковь, отстояла (вернее, отсидела) Литургию, и за два дня все прошло. Оказалось, что мелок-то был ядовитый, от тараканов, и у меня было сильное отравление.
Блаженная схимонахиня Мария, моли Бога о нас!

Ольга Давыдова, г. Самара

Лидия, г. Самара

Неслучайные случайности

История о том, как пришли ко мне воспоминания о схимонахине Марии (Стецкой), сама могла бы стать сюжетом для рассказа. Так много оказалось в этой истории неожиданных встреч, и того, что я называю «неслучайными случайностями», а, на самом деле является проявлениями Промысла Божьего в нашей жизни.

Началась эта история с одного неспешного вечернего разговора в келье монастырской гостиницы . Зашел разговор о современной жизни, о том, как мало старцев и особенно стариц осталось на Руси. В безбожные годы была прервана преемственность старчества, закрыты почти все монастыри. Из женских монастырей только Пюхтицкий и оставался. И как же трудно сейчас обрести духовного руководителя! В общем, перевелись старцы.

Вдруг одна из сестер мягко возразила:

Вы не там ищете. Есть и сейчас и старцы, и старицы, но они скрывают свою духовную высоту. Искать старца или старицу нужно не в географическом пространстве, а в духовном.

Что это значит?

Много лет никто не знал о том, как же монахиня из средней полосы России оказалась на Дальнем Востоке. И лишь в конце жизни скупо, сдержанно упомянула она об этом чудесном явлении, когда ее расспрашивали многочисленные чада.

Так же случайно узнавали они о жизни матушки до пострига. Она была так скромна, что даже о ее фронтовой судьбе узнавали урывками. Увидит, допустим, Наталья на ногах матушки в летнюю жару теплые сапожки и спрашивает, отчего она так тепло одета. А матушка неохотно поясняет, что застудила ноги на переправе в годы войны, и вот сейчас старая простуда дает себя знать.

Знакомство с матушкой

Из Комсомольска-на-Амуре я получила множество писем, в которых искренне, с любовью, рассказывали о матушке. Чада описывали, как воздействовал на них сам облик матушки: простота, тишина, никакой экзальтации, спокойный тихий голос… Взгляд серо-голубых глаз глядел, кажется, прямо в душу.

Раба Божия Татьяна пишет так: «Первое, что я увидела в ее облике - это глаза. Они смотрели на меня с такой любовью! Любовь проливалась из них светлым потоком. И я оказалась в этом бесконечном потоке, ливне любви, и ощутила себя как в , в безопасности, под теплой материнской защитой. Я стояла в каком-то блаженном оцепенении, и забыла все приготовленные вопросы. И думала: зачем я буду о чем-то спрашивать, ведь все понятно и так. Есть Бог, и все от Него, и все в Его воле».

Одна из близких чад матушки, Наталья Ивановна, на момент знакомства со старицей работала в техникуме в Комсомольске-на-Амуре заведующей кафедрой и преподавала технологию машиностроения. На работе у нее в тот момент обстановка была напряженная.

Начала Наталья Ивановна воцерковляться, после службы в храме помогать, и храм этот быстро стал для нее родным. И вот в мае 1998 года, как обычно, в воскресный день, пришла она на службу. А после службы попросили ее подсвечники почистить. Вдруг - видит: толпа народу собралась вокруг какой-то монахини, и все радостно повторяют: «Матушка приехала, матушка приехала!» А Наталья Ивановна была с ней незнакома. Так ей захотелось подойти к этой матушке, познакомиться, а надо послушание исполнять. Отойдет она от подсвечников, а через толпу никак пробиться к матушке не может. Вернется назад и опять подсвечники чистит. И так несколько раз.

Только в очередной раз поднимает Наталья Ивановна голову - а прямо перед ней мать Мария стоит. Смотрит пристально, внимательно, глаза в глаза. Наталью Ивановну как током ударило, такой это был сосредоточенный, ясный, четкий взгляд. Казалось, матушка видит все, что в ней, Наталье Ивановне, есть и было.

Улыбнувшись, мать Мария спросила, где и кем работает Наталья. А потом неожиданно сказала:

Помолись, когда на работу пойдешь.

Тут матушку священник увел, а на прощанье она эти слова еще раз повторила:

Не забудь, помолись, когда на работу пойдешь.

Так Наталья Ивановна и сделала. И - чудесным образом наладилось все на работе. Обстановка совершенно изменилась, и работать стало очень приятно. Так матушка духом прозрела все ее неприятности на работе и помогла с ними справиться.

Стала Наталья Ивановна духовным чадом схимонахини Марии и окормлялась у старицы 8 лет, до самой ее смерти в 2006 году.

Молитвенница

Матушка была молитвенницей. Один раз Наталья была свидетельницей ее молитвы. Шел разговор о каком-то происшествии, и мать Мария, отвернувшись, помолилась за человека, попавшего в беду. Наталья вспоминает, что была поражена этой краткой молитвой: матушка обращалась к Божией Матери так, как будто Она стояла рядом. Молилась схимонахиня Мария за всех своих чад и духом чувствовала, когда им плохо. Чада чувствовали молитву старицы. По ее молитве в жизни все налаживалось, становилось на свои места. Помогала матушкина молитва в трудных жизненных обстоятельствах.

Хочу я грех свой исповедать, батюшка! Помните, вы ко мне в сад приезжали, матушку ту чудесную с собой привозили? А я ведь тогда тяжелые времена переживал, испытывал сильное уныние. И решил покончить с собой. Повеситься. Я уже на чердак залез и петлю сделал, собрался эту петлю на шею надеть - слышу шум какой-то на участке. Кто-то чужой ходит. Ладно, думаю, успею я повеситься. Сейчас посмотрю, кто там ходит, а потом и повешусь.

Вышел, а там - матушка. Поговорил я с ней. А после разговора так мне на душе хорошо стало! Все скорби отошли куда-то! Солнце светит, птицы поют, гладиолусы мои любимые распускаются! Хорошо! Что это, я думаю, вешаться надумал, что за помрачение рассудка нашло?! Пошел, снял веревку. И вот - дальше живу. А постепенно и жизненные обстоятельства к лучшему изменились. Я вот пришел покаяться в попытке самоубийства. Отпустите грех, батюшка! Может, епитимью какую…

Рассказ настоятеля храма в честь Успения Пресвятой Богородицы игумена П.

«Хочу сказать, что я по натуре человек скептического склада, поэтому можете не опасаться с моей стороны каких-либо преувеличений в оценке личности матушки Марии. Речь пойдет исключительно о том, “что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши” (1Ин.1-1).

Вот с рук, пожалуй, и начну, то есть, с истории нашего с ней знакомства. Свой первый приход я получил в год тысячелетия Крещения Руси (1988). Прибыв на него в город Комсомольск-на-Амуре, нашел там переделанный под церковь небольшой жилой дом в довольно плачевном состоянии.

На одной из ближайших служб призвал прихожан вносить пожертвования для ремонта здания. Мой призыв особого эффекта не имел, то ли по бедности малочисленной паствы, то ли оттого, что люди хотели сперва присмотреться к новому батюшке. Надо сказать, оснований для недоверия мой предшественник оставил им предостаточно. Да и сам я, как увидите ниже, был далек от апостольской нестяжательности.

Однажды на вечерне замечаю в храме незнакомую старушку в темно-сером плаще и большом черном платке, в несколько слоев намотанном на голову. Поверх него натянут жгут каких-то нелепых выпуклых очков, похожих на летные или сварочные. Сдвинутые на лоб, они производят довольно комическое впечатление.

Но мне - не до смеха, так как мои прихожане, явно забыв о молитве, обступили эту «летчицу» и без конца суют ей в руки и в карманы какие-то бумажки. Во время каждения убеждаюсь в том, что это - поминальные записки и деньги. Моему внутреннему возмущению нет предела: “Как так! Кружки стоят пустые, старая штукатурка на голову осыпается, а тут без настоятельского благословения какая-то залетная смеет последнее отнимать! Да еще во время службы!”

Еле дождался окончания всенощной, но не успел и рта раскрыть, как старушка сама ко мне подошла со свертком в руках.

Вот, - говорит, - батюшка, вы в храме служите... Примите же от нас, москвичей, во славу Пречистой. (Матушка много лет в столице прожила).

Я край газетки отвернул, смотрю - ризы голубые парчовые, о каких тогда и мечтать не смел.

Нет, - отвечаю, - не приму. Что это вы тут на службе мне устроили? Или в Москве не принято на сбор пожертвований в храме у священника благословляться?!

Она поклонилась и вышла, оставив сверток на панихидном столе.

На следующий день, по случаю престольного праздника, после Литургии во дворе была накрыта трапеза, на которую я велел и нашу гостью пригласить. Сижу с причтом на одном конце стола, а она - на другом. Поглядываю на нее невольно: характерная аскетическая бледность лица с оливковым оттенком и глаза какие-то необыкновенные. Уже много позже понял - так смотрит бесстрастие...

Матушка же на меня никакого внимания не обращала и, как мне сначала показалось, вполголоса рассказывала соседям о посещении каких-то приходов, попутно давая характеристики служившим на них пастырям примерно в таком ключе: “Батюшка там очень хороший, только вот зачем же он то-то и то-то делает, ведь так не полагается, грех...” Ну, думаю, час от часу не легче, теперь еще и духовенство прилюдно будет обсуждать...

Но вдруг как током меня ударило - она же мои, мои тайные грехи обличает! Ну да, - это я вчера сам сделал, и это про меня, и это - тоже!

После трапезы подошел я к Матушке со словами: “Простите, вижу вы непростой человек...” Пригласил ее в свою келью, и тут уж пошел прямой и нелицеприятный разговор.

Выяснилось, что Матушка знает про меня все, знает больше, чем я сам. Между прочим, спросила:

Батюшка, а почему у вас руки такие красные?

Как красные? - удивляюсь, - обыкновенные руки, всегда такие были.

Да нет, красные. Правда, не такие как у одного старосты, который и кружки тайно вскрывает, и домой вещи из храма тащит... У него прямо огнем горят и по локоть, а у вас - только вот до сих пор, и такие, красноватенькие. Может, все-таки где-то непорядок с документами или на себя что-то лишнее истратили?

Ну, конечно, был грех. Я ведь не только храм благоукрашал, кое-что из церковных средств и на личные нужды шло, на обстановку домашнюю, на утешение плоти...

В общем, пришлось не только рукам краснеть.

А еще рассказала Матушка, как приход этот в 60-е годы, во время хрущевских гонений, по велению Самой Богородицы открывала. Явилась Она ей
в сонном видении и сказала: “Есть такой город - Комсомольск-на-Амуре. Ты должна там храм в честь Моего Успения открыть”.

Матушка когда, проснувшись, на карту поглядела - ахнула: чуть не десять тысяч километров от Москвы! Засомневалась - не прелесть ли какая? После этого вскоре ее паралич разбил, и Богородица еще дважды приходила, повторяя: “Поезжай!” И когда решилась ехать - встала на ноги».

Рассказ прихожан храма в честь Успения Пресвятой Богородицы

«Современный приход Успения Пресвятой Богородицы появился в Комсомольске-на-Амуре в конце 60-х годов по воле самой Пресвятой Богородицы. Мать Мария приехала в наш город выполнять наказ Божией Матери вместе со своей сестрой. Приехав, они познакомились с верующими женщинами и молились дома у одной из них.

Господь вразумил купить дом под храм. И вот четыре женщины: Юлия Ивановна Беговаткина, Валентина Митрофановна Макарова, Евгения Ивановна Журавлева, Мария Константиновна Шиш - на свои средства купили дом по улице Лермонтова, 83а. Властям это не понравилось, и они собрали товарищеский суд. Но на суде народ заступился за верующих, сказав: “Пусть бабушки молятся”.

Перестраивали дом под церковь всем миром. От руки переписывались богослужебные тексты, акафисты, панихиды. Из подручных материалов изготавливали церковную утварь. Окормлять верующих, служить, исповедовать приезжали священники из Хабаровска: иеромонах Анатолий, игумен Серафим, протоиерей Димитрий.

Мать Мария помогала в строительстве храма и молитвой, и средствами, которые жертвовали верующие люди. Она регулярно приезжала в Комсомольск-на Амуре, в течение 18-ти лет окормляла храм Успения и всех верующих этого города. Ездили из Комсомольска-на-Амуре и к ней в Орел. Как-то, по благословению настоятеля храма, одна из четырех женщин, собравших деньги на покупку дома под храм, будущая схимонахиня Евлогия, поехала к матушке в Орел за плащаницей Пресвятой Богородицы.

Заказали плащаницу в церковной мастерской. Когда она была готова, принесли в храм освятить. Священник, который освящал плащаницу, сказал, что ее как будто освятила Сама Богородица, такое сильное от нее благоухание. Плащаницу бережно упаковали, и мать Мария со своей спутницей поехали на вокзал, чтобы добраться на поезде до Москвы, а оттуда на самолете лететь на Дальний Восток.

Поезд должен был вот-вот отправиться. Им кто-то открыл заднюю дверь в вагоне, и они вошли и встали у купе проводника. Проводник удивился, увидев матушек, но разрешил им ехать. От плащаницы шло сильное благоухание. Некоторым пассажирам это благоухание показалось нестерпимым, они стали возмущаться и прикрывать двери в купе, не выдержав благодати от присутствия святыни.

Утром приехали в Москву, сели в автобус, чтобы доехать до аэропорта. Там повторилась та же история. Когда приехали в аэропорт, оказалось, что посадка уже закончилась, и самолет уже выруливает на взлетную полосу. Матушки начали молиться, и самолет задержали. Их попросили сесть в автобус и повезли к самолету.

Когда пошли к трапу, то увидели во всех иллюминаторах удивленные лица пассажиров. Люди ожидали увидеть каких-то важных персон, из-за которых задержали рейс. А вместо этого увидели двух пожилых женщин деревенского вида. А когда матушки вошли в салон самолета, вокруг снова разлилось благоухание».

Плащаница была привезена в храм как раз накануне престольного праздника - Успения Пресвятой Богородицы.

Последний раз схимонахиня Мария приезжала в Комсомольск-на Амуре в 2000 году, когда ей было уже 78 лет. В такие почтенные годы она ехала через всю страну на Дальний Восток в свой любимый храм, к своим чадам. Умерла матушка в 2006 году, в возрасте 84-х лет, и похоронена в городе Орле на Афанасьевском кладбище, рядом с женским монастырем.

11 марта - день блаженной кончины старицы схимонахини Марии (Маковкиной), похороненной на нашем Шуваловском кладбище.

Схимонахиня Мария (Мария Павловна Маковкина) родилась в 1884 году.

В юности будущая подвижница жила в Москве. Известно, что после окончания фельдшерских курсов она побывала в Гефсиманском скиту у старца Варнавы*. Эта поездка предопределила всю ее жизнь. Келейник старца специально вышел из домика для того, чтобы из многочисленного люда пригласить именно ее, стоящую в очереди последней.

Матушка Мария позже вспоминала, что беседа с прозорливым старцем продолжалась два часа, старец предсказал всю её дальнейшую жизнь (предсказания сбылись).

По благословению старца Варнавы во время войны она начала работу в Санкт-Петербурге в Императорском госпитале, где в это время оказывали помощь раненным войнам Великие Княжны и Государыня Императрица Александра Федоровна.

Любовь и почтение к Царственным Мученикам матушка Мария сохраняла до конца своих дней.

Незадолго до начала войны по благословению митрополита Алексия и старца Серафима Вырицкого матушка Мария перешла на жительство при Никольском соборе.

В сентябре 1941 года немецко-фашистские войска вплотную подошли к Ленинграду. 8 сентября оккупантами был захвачен Шлиссельбург, вокруг Ленинграда замкнулось кольцо блокады. Германское командование, не сумев захватить город штурмом, решило задушить Ленинград голодом, холодом, непрерывными артиллерийскими обстрелами и авиационными бомбардировками. Тревогами и лишениями наполнилась жизнь Ленинграда.

Всю блокаду матушка Мария молилась в осажденном городе. В блокаду она утешала и ободряла людей. Во время артиллерийских обстрелов старица слезно молилась Спасителю, Божией Матери, святителю Николаю об избавлении города и России от вражеского нашествия. Несмотря на слабость и воздушные тревоги, она постоянно ходила молиться на Смоленское кладбище к блаженной Ксении.

Ей довелось ночами молиться в Никольском соборе о спасении России вместе с митрополитом Алексием (Симанским). Много сил на продолжение богослужебной жизни в блокадном городе положил владыка Алексий. Не боясь артобстрелов, он обходил церкви, встречаясь с духовенством и мирянами. По свидетельству очевидцев митрополит Алексий, испытывая все бедствия блокады, проявил героическую бодрость духа и огромное самообладание. Он постоянно совершал богослужения, ободрял и утешал верующих. Несмотря на голод и бомбежки, обессиленные люди с опухшими лицами, едва держась на ногах, ежедневно наполняли храм, где служил архипастырь, и во множестве приобщались у него святых Христовых Таин. В дни блокады владыка Алексий служил Божественную литургию один, без диакона, сам читал помянники. Каждый вечер он служил молебен Святителю Николаю, затем обходил Николо-Богоявленский собор, где жил тогда, с иконой Святителя Николая, моля его, чтобы он сохранил храм и город от разрушения.

27 января 1944 года блокада Ленинграда была окончательно снята - в Никольском соборе торжественный молебен служил сам митрополит Алексий.

Став Патриархом, он не раз посылал к матушке Марии «связных» - советовался с ней по важным вопросам церковной политики. (После своего переезда в Москву Владыка благословил старицу оставаться в соборе, где она и почила, проведя последние годы в комнатке при алтаре собора.)

Клавдия Петровна Петруненкова, рассказывала, что в Печерах она однажды услышала от одного из вернувшихся в Россию Валаамских старцев: «Мать Мария - это столп, на котором держится весь город и все вокруг».

По молитвам прозорливой старицы Марии люди спасались от преследований, исцелялись от тяжелых недугов. По свидетельству Клавдии Петровны - после кончины Святейшего Патриарха Алексия I, старица, отказавшись от пищи, молилась дни и ночи. После избрания святейшего Патрираха Пимена, она, облегченно вздохнув, сказала: «Слава Богу, верующего выбрали. Он верующий».

К прозорливой старице за духовным советом обращались монашествующие, священники и миряне, для многих их них она стала духовной матерью.

Схимонахиня Мария почила 11 марта 1971г. в алтаре Николо-Богоявленского Собора после причастия.

Тысячи людей пришли проводить в последний путь великую подвижницу. Похоронили схимонахиню Марию на Шуваловском кладбище.

По сей день верующие Санкт-Петербурга и других городов приходят на могилку старицы Марии и, погребенной рядом, ее сестры схимонахини Марфы (+1969), молятся об упокоении их душ и просят молитвенной помощи.

Царствия Небесного схимонахине Марии - великой труженице и молитвеннице!

*Преподобный Варнава старец Гефсиманского скита (1831-1906 гг.)